У каждого читателя с опытом есть собственная территория комфорта, сформированные со временем литературные предпочтения. Выход за пределы читательских вкусов не всегда приносит положительные впечатления, но порой необходим для того, чтобы яснее понять, почему определенные книги импонируют, а другие вызывают неприятие.

Прекрасным примером выхода за пределы комфорта может служить знакомство с произведениями в жанре антиутопии, ведь основная задача ее – предостережение или предупреждение чего-то, что так или иначе присутствует в сегодняшнем мире, однако не дошло ещё до своего катастрофического апофеоза.

Современная научная фантастика активно эксплуатирует жанр антиутопии. Различные варианты будущих ужасов и невзгод, ожидающих человечество – сценарии, популярные среди молодых писателей нашего времени. Среди польских авторов заметен в этом жанре Цезарий Збешховский.

«Всесожжение» (в оригинале «Holocaust F») – одна из самых известных фантастических книг последних лет, написаных на польском языке. На русском языке сборник вышел в 2019 году, включив заглавный роман и несколько рассказов из цикла «Рамма». Если кратко охарактеризовать атмосферу книги – это сочетание серости мрачного города, подсвеченного мертвенным неоном ночной рекламы «Обители зла» с безнадёжностью тёмного киберпанка. Читателя без предупреждения с головой погружают в мир грязи и крови, а вишенкой на торте выступает нецензурная брань, которую слышим от главного героя, страдающего копролалией. Атмосфера продиктована не только подходящей (анти)эстетикой, но и философской концептуальностью. Збешховский в конце романа постулирует тезис о том, что человек, его разум и цивилизация – словно раковая опухоль на теле Вселенной: чем больше развивается рацио, тем меньше становится божественной гармонии, которая растворяется в интеллектах отдельных личностей, а это приближает (F)инальный холокост, то есть конец света.

Сам мир романа представляет собой сплошной сюрреалистический кибернуар: понятия «жизнь» и «смерть» относительны и теряют свой антагонизм; размывается разница между традиционным «я» и постсингулярным «не-я», уверенным в своей аутентичной идентичности не может быть никто; биологическое и искусственное настолько переплелись, что разделить их уже невозможно. В этой картине, где нано является настоящей эпидемией, заражающей все вокруг, туннели Хокинга и гипотеза многомирия представляются чужеродными вставками, хотя на самом деле они составляют основу пессимистической концепции романа. Ведь именно раковая опухоль разума привела к столкновению параллельных миров, взаимопроникновение которых повлекло за собой медленную смерть сущего.

Оригинал статьи на "Архиве фантастики"

Как подсознательному, а позже, сознательном материалисту, мне никогда не нравились всякие разговоры, а также книги о теории заговоров, криптоистории и масонах. Ну не внушают доверия вещи, которые практически невозможно доказать. К сожалению, объяснения каких-то глобальных событий или общественных потрясений, сводящиеся к тайным повелениям загадочного «большого брата», «темного князя», мировой закулисы, стали привычными для сознания значительного количества обывателей, которые упорно не хотят хоть немного напрячь свои мозги, чтобы рационально проанализировать все то, что происходит вокруг. Зато в мещанских разговорах все ясно — Америка, евреи, масоны. Противно.

Так к чему это я? Дело в том, что такого рода «концепции» иногда перекочевывают в фантастику. Это тогда, когда не в меру активные «прогрессоры» дергают за ниточки развитие примитивных туземных цивилизаций. В повести Вадима Чернышева «Аннигиляция» все именно так и происходит. В отличие от предыдущей повести (романа) «Брешь», где сюжет развивается в более продуманном мире – в нескольких далеких планетах с антиутопическим социальным устройством, здесь все происходит на Земле.

Что получаем в итоге? В готовые исторические события, во всем известный каркас подводится новое альтернативное объяснение, которое расходится с материалистическим пониманием исторического процесса. Наибольшее неприятие вызывает концепция «интеграции человечества сверху», путем всевозможных хитроумных политических комбинаций между элитами разных государств и блоков. Хотя по тексту повести заметно, что автор всеми фибрами своей души обеспокоен состоянием дел в сегодняшнем мире, стремится понять, куда идет человеческая цивилизация. Однако его выводы и рецепты абстрактные — против всего плохого и за все хорошее. Замечая второстепенные негативы современности, автор нигде в тексте не поднимается к пониманию главной причины всех мировых бед (войны, бедность, экологические проблемы, неравенство экономического развития различных частей планеты) — существование системы, где все является товаром. А альтерглобализм, намеки на который есть в этом произведении, может быть построен только снизу. Выражаясь марксистским языком, революционно. Ведь никто не будет добровольно отдавать власть и собственность, ее народу надо брать силой. Именно такой, построенный после слома старой системы тип общества, уничтожит в том числе и национальную предвзятость, и решит проблему моральной деградации, о которой пишет автор. Поэтому, хотя у этой повести и есть абстрактный хэппи-энд, она на порядок слабее «Бреши», где его нет. В мире «Бреши» все было построено на интересном сочетании социальной фантастики и политического гротеска, а эта повесть является попыткой написания мини-трактата по геополитике и криптоистории, немного разбавленного фантастическим сюжетом. Вообще, «Брешь», если отбросить идеалистическую мистификацию с миром «сверхъестественного», гораздо лучше воспринимается, а ее мир, где каждая планета способна противостоять и Легиону, и другим глобальным силам, прописан более логично. В «Аннигиляции» этой логики меньше (не ясно, например, почему за отсталую морально и технически Землю борются такие глобальные игроки, как лигурийцы и легионеры: почему лигурийцы не могли взять все золото еще когда по Земле ходили питекантропы и не «париться»). Ну и традиционный для автора отход от научной (!) фантастики — существует «мировой эфир», «ментальные сферы» итп.

Немного спасают повесть нотки среднеазиатской и африканской экзотики (заметно, что автор вложил в эти строки свой немалый жизненный опыт).

Итак, о данном произведении, с автором которого познакомились случайно на одном из пабликов фантастики в фб.

Завязка такова. На планете Глотия правит олигархическая клика Тварей. Господствует дичайший капитализм. Распространено узаконенное рабство. В общих чертах эта планета напоминает сегодняшнюю Украину. Планета недавно освободилась от власти соседней Пронийской империи, где царят порядки, представляющие собой нечто среднее между российскими и северокорейскими реалиями. Глотия дрейфует в сторону Конфедерации Свободных Наций («Конфедерация жирных миров»), в которой несложно увидеть Европейский Союз.

Такой фон повести. Теперь традиционно о «плюсах» и «минусах».

Жирный плюс — автору удался показ социального обустройства различных обществ. Клептоманская олигархия украинского типа, полуавторитарная милитаризистская империя российского образца, либерально-потребительское западное общество, даже карикатурное изображение усредненных исламистских режимов («Содружество Темных Миров») — все это показано предельно натурально, допустимо мрачно, краски сгущены оправданно. Более того, автор в определенном смысле предсказал Майдан (повесть написана в 2012 году) и другие события в Украине (как по поводу мира — поживем — увидим).

Второе, что понравилось — армейский юмор, который немного разбавляет эту мрачную картину и большой объем философских размышлений в произведении. Заметно, что автор не по рассказам знает казарменный быт, психологию человека в форме.

С чем бы хотелось подискутировать? Заметно, что автор стремится создать собственную морально-философскую систему. Очень метко подмечает то состояние общественной морали, которая нас окружает сегодня. Разоблачает общественные болезни — суеверие, мракобесие, обособленность, потребительство. Путь выхода из этого порочного круга? Автор предлагает совершенствовать человеческую природу путем каких-то духовных практик. Дескать, дух первичен, материя вторична. Если создадим нового человека, тогда и отношения в обществе будут другие — читаем в строках и между строк. Это утверждение не только ошибочно, но и вредно, поскольку отводит читателя от анализа общественных явлений, причин неурядиц, предлагает бороться с последствиями, да еще и эфемерным способом. Откуда возьмется новый человек, новый образ мыслей, новая мораль, когда существуют, мягко говоря, несовершенные условия, в которых он живет? Именно эти условия — аморальный мир, где все имеет свою цену, производит новых и новых моральных уродов. Нужно убрать причину, а не следствие.

Автор — гуманист. Но гуманист абстрактный, либеральный. Каждая человеческая жизнь — уникальна и бесценна. Любому кровопролитию нет оправдания. Очевидно, именно с целью следования этому абстрактному гуманизму были введены «лекарства» от общественных проблем — эксплуатации, бедности, морального разложения. Роль «лекарств» выполняют такие «волшебники на голубом вертолете» — добрые дяденьки-посланцы, учителя, легионеры и миротворцы (надо отдать должное авторскому замыслу, вся это компания в конце все же не привела человеческое общество к «Свету»). Предлагается что угодно — духовное перерождение, «помощь друзей», предложение богатым поделиться с бедными (что является утопией), но не ответ, который на поверхности той фабулы, какую автор собственноручно нарисовал — разрубить Гордиев узел социальных противоречий. Сбросить всю властную и экономическую нечисть в небытие истории. А там дальше, через некоторое время и образ нового Человека появится. Не может не появиться в свободном мире. Однако автор, очевидно, боится радикальных революций (в Глотии все народные движения закончились двумя буржуазно-демократическими, половинчатыми революциями. Почти как в Украине). И границы между народами не отпадут сами собой, они исчезнут только после радикального общественного действия, а не после выборов в единую всемирную «Верховную Раду». Этнические, религиозные и другие различия уйдут в прошлое не по мановению волшебной палочки, а после исчезновения условий, консервирующих эти атавизмы.

Общественный идеал Чернышева, исходя из текста повести — где-то между «шведским социализмом» и общиной монахов-ламаистов, распространенной на всю планету.

Далее. Военная тема. В начале повести у читателя может сложиться впечатление, что произведение носит антимилитаристский окрас. Автор развенчивает бездумие в исполнении приказов, служение Твари, режиму и т.п. Однако дальше становится понятным — автор в этой теме далеко не заходит. Ставится вопрос только кому служить. То, что армия и другие силовые структуры при любых условиях служат власти и господствующему классу, как-то обходится стороной. Автор видит чуть ли не панацею от всех общественных бед в военных, в погонах и нашивках, дисциплине и организации (здесь вспомнилась беседа с одним лейтенантом, который всерьез утверждал, что армия решает все вопросы — от личных до глобально-политических). Тезис, что военная служба является античеловеческой, антитворческой деятельностью, действием, конечной целью которого является разрушение и смерть, тоже как-то обходится стороной. Примечательно, что почти все герои повести — военные. Что первое увидел герой на представителях цивилизации, далеко опередившей людей Глотии — военные нашивки. Вместо того, чтобы во время народного движа присоединиться к восставшим, применить на практике полученные умения, знания и опыт в интересах народа, главный герой несет никому не нужную службу, между дежурствами раздумывая на «общегуманистические» темы.

Пару слов о чисто научной стороне повести, «матчасти». Произведение не содержит элементов фэнтези, однако в нем есть серьезные расхождения с современной наукой, в частности, космологией. Учителя живут в области, находящейсяв центре Вселенной (на самом деле словосочетание «центр Вселенной» не имеет смысла, центра во Вселенной нет и одновременно каждая точка в ней может считаться ее центром). Идея о том, что единственное истинное сознание живет «на том свете», а его носители-тела разбросаны по разным измерениям больше напоминает теорию реинкарнации или какую-то восточную философию. Очень снисходительное отношение к религии в целом.

На мой субъективный взгляд, линия со всеми этими Создателями и их «подчиненными», довольно объемным метафизическим идеализмом, вообще лишняя. Все это отводит повесть как от «твердой» научной фантастики, так и от социальной фантастики. В сухом остатке после прочтения произведения ясности в понимании, что же автор предлагает, не прибавилось. Вместо «царства сущностей» и «сознания без материи» можно было бы развить сюжет с Миротворцами (так и осталось загадкой, почему эти двухметровые прекрасные люди с руками, на которых по шесть пальцев, носили славянские имена и фамилии, явно диссонировавшие экзотическим фамилиям глотиан). Мог бы выйти достойный роман в духе «Часа быка» Ефремова.